привет, страшный человек,
полный печали о никомуневедомом.
сегодня я тих, и мир скользит сквозь меня,
как свет через кожу век,
как кузнечик через траву перед домом.
я знаю, фатум не фартук, о него руки не вытрешь.
а все хотят внутреннего ребёнка, выверенного по нивелирной рейке
(а труп его планируют сплавить потом по реке).
предлагаю всем греться движением, оно - хорошая телогрейка,
и всегда при себе, как линия жизни на человечьей руке.
не злись.
злость Твоя висит перед моими глазами, как дым.
дышать тяжело оттого, сколько мыслей не могут поднятся ввысь
здесь.
повисли, как занавеси, как кривые каскады.
я не умён, но
мне хочется верить и говорить, что всё ещё будет
(и как говорю, так всё и будет), -
например, те, кого я люблю, сбудутся поимённо
в списке "самые крутые на свете люди",
предполагаю, что не позднее, чем к сентябрю.
стою, надёжный, как камень вкопанный, ради мёда поэзии нового сорта,
и наблюдаю за течением всего, всего.
запоминаю самую таинственную и многообещающую комбинацию твоих черт,
и пошло всё к чёрту, по крайней мере, сегодня.
пусть сперва шагнёт за черту.
а завтра, может быть, земля наполнится раем,
это как потоп, выше чем по горло, и всем придётся его вдохнуть.
всё будет круто. точнее, всё будет правильно.
пока мы это вынашивали, почти рехнулись.
ветер подует,
река станет течь по-весеннему.
ни от кого не потребуют того, чему нельзя стать равным.
хочешь - разлейся, хочешь, вспенивайся.
стань воздухом или льдом, песком, гравием.
и всё не денется в никуда, это вывел ньютон, а если даже вдруг мировой взрыв
низвергнет всё обратно в одно, на морское дно,
то, что я успел запомнить и полюбить, каким-то чудом сохранено:
на мне, как на камне
высечены наброски нового мироздания, и оно огромно,
настолько, что не помещается теперь ни в одной бездне.
и тебя я тоже запомнил.
ты не исчезнешь.